---------------------------------------- РУССКОЯЗЫЧНАЯ СУБКУЛЬТУРА ЭСТОНИИ или культурная интеграция как делюмпенизация русскоязычной общины Эстонии

Крупнейший европейский специалист по межнациональным отношениям, директор Центра изучения национализма Школы Славянских и Восточноевропейских исследований при Лондонском университете, профессор политологии, автор значительного количества книг и статей Джордж Шопфлин в интервью данном Эрику Симпсону (журнал “LUUP” за 2000 год), достаточно убедительно нарисовал картину межнациональных отношений в Эстонии, дал характеристику русскоязычной общины и отношения к ней Эстонского государства. Из сказанного г-н Шопфлин сделал, возможно, для кого-то неожиданный вывод о необходимости русской элиты и не только (а возможно, не столько) для русскоязычной общины, но и для Эстонии как государства.

Что ж, вполне вероятно, профессор и прав. Правда, «поставить диагноз» несколько легче, чем «лечить». В интервью г-н Шопфлин, в частности, сказал о том, что «…в Эстонии, вне всяких сомнений, проживает несколько сотен иноязычных интеллигентов, которые могли бы взять на себя роль элиты. Но для этого требуется активная политика со стороны правительства…» и далее «…иноязычная элита должна представлять, так сказать, модель успеха…». И снова всё правильно, правда, очень трудно представить себе как это можно осуществить, и не в благополучной, скажем, Швеции, а у нас, в Эстонии, которой до благополучия еще, увы, далеко?

Подобные высказывания представляются мне весьма привлекательными. Да, я за элиту (просьба не путать с неофитами, нуворишами и т.д.), элита – это даже больше, чем совокупность лидеров (речь идет не о политических лидерах), это питательная среда, из которой лидеры появляются.

Полагаю, что и сама ситуация, и проблемы как внутри русскоязычной общины, так и ее взаимоотношений с Эстонским государством общеизвестны, но совсем не случайно вторая половина заголовка настоящей статьи звучит, мягко говоря, несколько непривычно: «делюмпенизация». Увы, уважаемые читатели, люмпенизация (сегодня чаще говорят: «криминализация») общества идет стремительно, и много быстрее и обширнее именно в русскоязычной его части. Причин тому множество, и основные, разумеется, лежат в социально-экономической плоскости, но и в национальной, и в культурной их немало. Сегодня много говорят о необходимости интегрирования неэстонцев в жизнь Эстонии, понимая под ней (интеграцией) преимущественно (если не исключительно) интеграцию языковую. Что ж, это существенно, но не исчерпывающе. Неужели не понятно, что, даже выучив эстонский язык, человек автоматически не «переходит в эстонцы»? Он «уходит от своих», но никуда не приходит. А то, что он и географически, и политически уже далёк от России, вовсе не означает, что он близок Эстонии. Более того (не стану аргументировать, но позволю себе предположить), такой человек вполне может озлобиться и на тех, кого покинул (зачем отпустили?), и на тех, кто его не принимает. А что же (в культурно-психологическом плане) может быть опаснее для молодой демократии, чем «агрессивно настроенный и обиженный маргинал»? Вот поэтому в первой части заголовка статьи и написано «субкультура». Под этим словом я понимаю русскую культуру Эстонии. Это то, чего пока (уж простите) нет или почти нет, но что жизненно необходимо всем жителям страны. Создать такую субкультуру невозможно законодательным или иным «организационным», и даже силовым путём, ибо создание ее – есть не акция, но процесс.

Мне кажется, что рано или поздно должен возникнуть некий институт (в первую очередь как общественная институция, но, возможно, и как научное и учебное заведение) с названием вроде «Неэстонцы Эстонии» (по типу некогда созданного президентом ЭР Л.Мери института «Эстония»). Этот институт мог бы заниматься и исследованием проблем неэстонцев Эстонии, и собственно формированием этой субкультуры. Зная о приверженности власти к разного рода кампаниям, очень бы не хотелось, чтобы была создана очередная организация, в которой «неэстонцы занимаются своими неэстонскими делами». Таких организаций в Эстонии уже много и, если бы они работали успешно, то вопрос о еще каких-то институтах отпал бы сам собой. Я еще раз повторюсь: русская субкультура Эстонии имеет смысл, если она внутри эстонской культуры, т.е. является составной ее частью. В противном случае, это никакая не субкультура, а некий «эстонский филиал» культуры российской. Такой филиал в Эстонии уже был в течение последних 50 лет. Анализ последствий (и хороших, и не очень) деятельности этого «филиала» еще ожидает своего исследователя. Я же вовсе не пытаюсь оценить: хорош или плох такой «филиал», вопрос этот сегодня попросту не актуален, это уже история, а меня в настоящий момент занимает будущее, а не прошлое. Возможно, мы когда-нибудь поговорим и об этом, тема это большая и потому требует отдельного рассмотрения. Цель же настоящей статьи – затронуть тему (а возможно, и пригласить к дискуссии), которая представляется мне одной из самых насущных сегодня: необходимость (и возможность) создание русской субкультуры Эстонии.

Выше уже говорилось, что в Эстонии, безусловно, найдется не одна сотня русскоязычных интеллигентов в самых разных сферах деятельности. И это несмотря на то, что весьма значительная часть именно этих людей, а не «массово завезенной в страну рабочей силы», отчасти покинула страну, отчасти ушла из жизни. Так вот, вокруг предполагаемого института эти люди могли бы сгруппироваться. Но такой институт был бы полезен и государству, и обществу, если бы он был государственным, или хотя бы находился под патронажем государства. И руководство им должно быть гибким: интеллигенция – народ свободолюбивый и капризный, что, впрочем, и понятно.

Не стану пока говорить более о культуре вообще, но очень хочется сказать о своём – наболевшем. Художественная литература всегда, пусть не так оперативно как масс-медиа, но много глубже формировала жизненные позиции не одного поколения. Это эстонские писатели (хоть и не только) не давали эстонскому народу забыть, кто он есть. А что происходит с русскоязычными читателями Эстонии? Они благополучно читают на родном языке литературу, импортированную из России. Я не говорю, что это плохо, из моих уст, русского литератора это звучало бы дико, да и кто сможет возразить по поводу того, что русская литература всегда занимала достойное место в мировой литературе, и даже не об ассортименте привозимой литературы (эта тема тоже требует отдельного разговора) идет речь. Русскоязычные читатели Эстонии не читают русскую литературу Эстонии, вот что симптоматично. Русская литература Эстонии – это тоже тема отдельного разговора. Речь не идет о разрыве связей с Россией, упаси Боже, это и невозможно, и не нужно, но… Русские Эстонии – это совсем другие русские, живут совсем другой жизнью и, похоже, идут в иную, чем Россия, сторону. Это нужно осознать каждому. В первую очередь, озабоченность вызывают маленькие читатели, которые не имеют ни «русской детской литературы Эстонии», ни просто своего детского журнала. Такое положение трудно назвать нормальным. О какой лояльности в будущем можно говорить, если с первых шагов маленький человек сталкивается, в лучшем случае, с полнейшим к себе равнодушием со стороны государства и общества? Здесь важно понять, что дети недополучают в жизни чего-то очень существенного, очень нужного. И о детской литературе мы еще поговорим отдельно и подробно.

Есть еще, по меньшей мере, две очень серьезные литературные проблемы. Полистав русскоязычные периодические издания и книги, выходящие в Эстонии на русском языке, несложно обнаружить малое количество профессиональных русских литераторов (не говоря уже о литераторах «эстоноцентристски ориентированных»), любителей, впрочем, хватает, это хорошо, но этого мало. И эта тема требует отдельного рассмотрения. Пока же выскажу только одно предположение: возможно, одна из причин кроется в отсутствии профессиональной литературной критики?

Как бы там ни было, стране, в которой проживает более полумиллиона потенциальных русскоязычных читателей, нужна русская литература. Не русскоязычная, а русская, разговор идет о культурно-языковой, а не национальной принадлежности.

Реалии таковы, что профессиональных литераторов, а переводчиков эстонской литературы на русский язык в первую очередь, следует готовить. Это требование времени. Кстати, в Эстонии всегда было немало хороших литературных переводчиков, но время идет, люди уезжают, люди стареют, их просто становится всё меньше, а смены нет. И это понятно: одна страница перевода технического или юридического текста (1800 печатных знаков) стоит от 120 ЕЕК, а одна страница перевода художественного текста, соответственно до 80 ЕЕК. При таком раскладе, какой здравомыслящий человек пойдет учиться на литературного переводчика (а за деньги особенно)?

Как видите, проблем много. Можно, конечно, не обращать на них внимания, как говорится, от недостатка культуры пока еще никто не умер. Однако следует помнить, что все не решенные своевременно проблемы имеют свойство складываться, усложняться, усугубляться и т.д. Какой мы хотим видеть будущую Эстонию и себя в ней? Нам нужно просто сытое общество? Конечно, накормить голодного – святое дело. Но что делать с ним, когда он уже накормлен? Голодный идет на преступление от голода. А сытые что же, не совершают преступлений? Вероятно, и вам встречалось выражение «сытые бунты»? До этого нам, слава Богу, еще ох как далеко, и тем не менее…Давайте подумаем, господа.

(День за Днём, №41, 2001)